Николай Алексеевич Сличенко (род. 27 декабря 1934) — художественный руководитель Московского музыкально-драматического цыганского театра «Ромэн», народный артист СССР (1981), лауреат Государственной премии СССР (1987). Награждён Орденом за заслуги перед отечеством III степени, Орденом Дружбы Народов, орденом Петра Великого I степени, орденом Святого Владимира с мечами, орденом Ломоносова. Имя Николая Сличенко присвоено одной из звёзд в созвездии Тельца.
Николай Алексеевич родился под Белгородом, в семье оседлых цыган-сэрвов. Часть его детства пришлась на Великую Отечественную войну. Во время неё Николай потерял многих родных. О пережитом Николай Сличенко говорит: "Фашисты на моих глазах расстреляли отца. После трагедии мама отправила меня в цыганский колхоз "Красный октябрь" Воронежской области. Там я услышал, что в Москве есть театр "Ромэн". Но денегна билет в Москву не было. Тогда цыгане собрали зерно, продали его и купили мне билет. Ночью я приехал на Курский вокзал, а утром вышел на сцену и стал читать "Белеет парус одинокий". Затем спел, станцевал. Приняли во вспомогательный состав."
В 1951 году Николая приняли в театр «Ромэн». Одарённый подросток привлёк внимание ведущих мастеров театра. Конечно, никаких поблажек ему не давали: он начинал, как большинство, артистом вспомогательного состава. Но ведущие актёры театра, такие как Ляля Чёрная, М. В. Скворцова, С. И. Андреева, М. И. Черкасова, С. Ф. Шишков, И. И. Ром-Лебедев, В. Ф. Бизев, Н. Г. Нарожный, С. С. Золотарёв, И. В. Хрусталёв, охотно делились с ним секретами мастерства. В эти годы Николай работает над собой, много читает, учится.
Впервые Николаю доверили главную роль уже в 1952 году, в неполные 18 лет, когда театр выезжал со спектаклем «Четыре жениха» по пьесе И. Хрусталева в Загорск (ныне — Сергиев Посад). Ему довелось играть роль Лексы, заменяя заболевшего актёра Сергея Фёдоровича Шишкова. Роль Лексы он потом играл долго, а позднее, по мере взросления, сыграл в этом спектакле ещё и роль Бади.
После «Четырёх женихов» на Николая Алексеевича обратили внимание, как на готового актёра. Его начали вводить в спектакли текущего репертуара. Всего на данный момент он сыграл свыше 60 ролей в родном театре, снялся в ряде фильмов, в том числе в картинах «В дождь и солнце», «Мой остров синий», «Свадьба в Малиновке» и других.
В 1977 году Николай Алексеевич стал режиссёром театра «Ромэн». Для этого он окончил Высшие режиссёрские курсы под руководством Народного артиста СССР Андрея Александровича Гончарова. Заботясь о завтрашнем дне цыганского театра, Сличенко создал на базе Музыкального училища имени Гнесиных специальную студию для подготовки профессиональных кадров для театра «Ромэн». Поиски талантливой молодежи для этой студии шли по всей стране. В октябре 1978 года студия начала свою жизнь, а в июне 1982 года ее выпускники вошли в состав труппы театра «Ромэн». Сегодня все они ярко, интересно, перспективно заявили о себе и заняты во всех спектаклях текущего репертуара в ответственных ролях.
4 декабря 1998 года на Площади звёзд в Москве заложена именная звезда Николая Сличенко.
О своей семье Николай Сличенко рассказывает: "Со своей женой Тамиллой Суджаевной мы познакомились в театре и вот уже 47 лет вместе. Так что скоро наша золотая свадьба. Тамилла пришла в театр в 1952 году. Мы посмотрели друг другу в глаза. Потом поехали на гастроли в Грузию, молча поднимались и спускались на фуникулере. Внутри творилось Бог знает что... Она - жена, мать, актриса, соратница, вернейший друг, соединивший в себе высшие достоинства женщины. Она - моя вечная муза и ангел-хранитель. Я очень дорожу своей семьей. У нас трое детей, пятеро внуков и правнучка."
Дочка Тамилла училась музыке в США, в Беркли. Там она работала со звездами первой величины, в том числе со Стивом Уандером.
Другие биографии
Николай Сличенко, интервью
"Милая, ты услышь меня..." Сколько лет этот романс в исполнении Николая Сличенко заставляет трепетать сердца слушателей. Он и нынче постоянно выходит на сцену с ним - и еще с десятками знаменитых музыкальных жемчужин, щедро даримых слушателям... И трудно поверить, что этому человеку с такой молодой страстью, неиссякаемой заразительностью вчера исполнилось 70 лет.Так случилось, что именно в тот вечер, когда мы собирались встретиться с Николаем Алексеевичем за кулисами руководимого им театра "Ромэн", один из актеров, играющий в пьесе "Грушенька", угодил в автоаварию. Сличенко срочно вводил в спектакль дублера, ему было не до разговоров. Но узнав, что я из "Труда", с которым артиста связывает многолетняя дружба, худрук уделил мне время, оставшееся до начала представления...
- Николай Алексеевич, вас называют то королем цыганской песни, то князем русского романса. Чем же так близки русские и цыганские напевы?
- Дело в том, что цыганская песня - та, которую я впитал с молоком матери, - взращена под огромным влиянием русского фольклора. Когда цыгане разбрелись по всему миру, то значительная часть их попала в Россию. Они слушали русские песни, а особенно полюбившиеся пели сами. Но, конечно же, делали это по-своему. Контуры мелодии оставались, а стиль, эмоциональное наполнение становились характерно цыганскими. Русский романс пришел к цыганам несколько позже, когда мы уже стали профессионально заниматься исполнительским искусством...
В русской и цыганской ментальности вообще много сходного. Например, эмоциональность, душевность. Как мы говорим о любимой песне? Задушевная! Такая, под которую можно и порадоваться, и поплакать. А еще - раздольная, глубокая. Эти качества тоже близки и русским, и цыганам.
- В памяти сохранились те времена, когда ваши концерты, выступления артистов театра "Ромэн" шли по Центральному телевидению, приковывали всеобщее внимание. Вас считали любимцем властей, поговаривали даже, что вы участвовали и в более узких "посиделках", где пели для руководителей страны...
- Это две совсем разные вещи. Может, не очень скромно так о себе говорить, но популярность в молодые годы у меня действительно была большой, и во Дворец съездов нас, цыганских артистов, охотно звали и, случалось, на правительственные приемы приглашали. Но на узких "тусовках", пользуясь сегодняшним словечком, я не пел и пирующих государственных начальников не развлекал...
- Нынче, что греха таить, государственного внимания к вашему театру поубавилось...
- Да, живем трудно. Зарплата у людей небольшая. Нас держит прежде всего преданность делу, которому я и мои коллеги посвятили жизнь, и особая дружеская атмосфера, создававшаяся в коллективе десятилетиями. Без нее просто нельзя заниматься искусством, особенно таким "артельным", как театральное.
- Театр выезжает на гастроли?
- Редко. У нас, если позволите так выразиться, многонаселенные спектакли - с танцами, хоровым пением, в них участвует порядка 50 - 60 артистов. Проезд, проживание, суточные разорили бы нас. Слава Богу, хоть в Москве, на своей базе, как-то сводим концы с концами. А задирать цены на билеты значило бы лишить возможности нашего традиционного зрителя приходить на спектакли. От этого было бы худо всем - и публике, и нам.
- Вы сейчас - "только" художественный руководитель коллектива или играете и сами?
- Последние годы выхожу на сцену в единственном спектакле "Мы - цыгане". Художественное руководство - дело, требующее решения массы проблем. Сейчас готовим новую постановку "Слепые" по пьесе Эдгара Эгадзе, ее осуществляет народный артист России Павел Бобров. Но и я постоянно должен быть рядом...
- Несмотря на занятость в театре, вы успеваете петь в концертах...
- Да, меня по-прежнему любят приглашать на всевозможные торжества, юбилеи. Люблю шефские концерты для ветеранов: дело очень нужное, эти люди столько сделали для страны, но часто они обойдены заботой общества...
- Расскажите о вашей семье.
- Она, благодарение Господу, очень большая. Двое сыновей, дочь, пятеро внуков, правнучка. Сын работал в театре "Ромэн", но недавно по семейным обстоятельствам ему пришлось уйти. Внук учится в Российской академии театрального искусства на отделении драмы у Владимира Андреева. Внучка работает в нашем театре. Дочь тоже работала в театре, а сейчас ушла на эстраду, да еще и воспитывает детей, младшему всего годик и восемь месяцев.
- Ваш внук - участник "Фабрики звезд" - сейчас у молодежи, пожалуй, даже более популярен, чем вы... Не ревнуете?
- Я, честно говоря, вообще узнал об этой его "Фабрике" в последний момент. Да и никто в семье не имел понятия о том, что он проходит отбор. Так что никакого давления с моей стороны ни на него, ни на жюри не было. Коля позвонил уже оттуда, с телевидения, когда прошел второй тур: "Дедуля, дедуля, я прошел!" Я даже не понял, о чем он говорит. Он втолковал: "Прошел на "Фабрику звезд!" Ну, я не стал его ни хвалить, ни ругать. Это его жизнь, его путь. Надеюсь, он не разочаруется в своем выборе.
- А вы его каким-то секретам мастерства обучали?
- Да нет. Ни его, ни других своих детей. Они и так все время за кулисами, сами "подглядывают" то, что им нужно. Династии в нашем театре - нормальное явление: одновременно работают представители двух, даже трех поколений...
- В обывательском понимании все цыгане поют, пляшут... Но, наверное, в вашем роду были особенно талантливые люди?
- Такие же, как все цыгане... Правда, со старшими мне недолго довелось общаться. Мне было 6 лет, когда началась война, а по нашим местам (родился я в Белгороде, потом семья перебралась в Харьков) она прошлась жестоко. В 42-м папу расстреляли фашисты. Голод, разруха тоже сделали свое черное дело... Жуткая была жизнь, не до песен. А уже в 51-м я пришел в театр.
- А как вы оказались в Москве?
- В конце 47-го меня отправили как сироту в цыганский колхоз, потому что растить меня было некому - бабушка умерла от голода. Был такой цыганский колхоз в Воронежской области, в Новохоперском районе. И я пацаном там работал. В том колхозе были и наши дальние родственники, они помогли как-то выжить, выстоять. Вечерами, помню, садились за стол, старшие наливали себе водочки и пели. Я подпевал, и мне говорили, услышав мой голос: "Вот бы тебе в театр!". Тогда слава о "Ромэне" уже шла по всей стране. А потом всем миром собрали мне денег на билет в один конец. И я попал в Москву, пришел в театр "на смотрины".
Никогда не забуду ни тех людей, которые отправили меня в столицу, ни тех, кто встретил в театре совершенно не знакомого им мальчишку, поверьте, как сына. Стали расспрашивать - откуда я, что, как... Сказали, что вообще-то для работы на сцене нужно получить серьезную профессиональную подготовку. Но когда я спел, станцевал, прочел стихотворение, в зрительном зале во весь рост поднялся очень красивый человек. Это был ведущий артист театра Сергей Федорович Шишков, и он сказал: "Вот наконец моя замена!" Вы знаете, мне тогда чуть плохо не стало! Такое счастье сразу свалилось... Ведь мне было всего 16 с половиной лет. А в 17 я уже сыграл свою первую главную роль. Вот как это случилось. Оказавшись в театре, я буквально заболел сценой. Пропадал за кулисами день и ночь, знал наизусть все спектакли, все роли. И как-то Сергей Федорович, желая мне помочь, сделал вид, что заболел, и попросил руководство, чтобы на замену поставили меня... Он и в дальнейшем меня поддерживал, и вообще весь коллектив мне помогал, я попал как в семью. А какие люди были потрясающие! Ром-Лебедев, Шишков, Хрусталев, Киселев, Скворцова... Было у кого учиться! Вот где истоки моих удач.
- Из тех ролей, о которых вы мечтали, остались ли какие-то несыгранными?
- Нет. Я долгие годы мечтал сыграть Федю Протасова из "Живого трупа". Более десяти лет такого случая не представлялось. И все-таки я его сыграл. Сам поставил этот спектакль. Это был и колоссальный труд, и колоссальная ответственность, и колоссальное наслаждение. Вот где я сполна вкусил эти сладкие творческие муки, о которых как о высшем счастье говорят люди сцены. Нужно было и психологически материал прочувствовать, и сверхзадачу донести, и гения Толстого быть достойным... И, как потом говорили зрители, писали газеты, нам удалось это сделать. Мне много добрых слов тогда было сказано. Даже шутка такая пошла: в то время в Москве "Живой труп" поставили сразу несколько театров - МХАТ, Малый, имени Моссовета и мы, и публика утверждала, что "самый живой труп - в цыганском театре".
- А как режиссер о какой постановке мечтаете?
- Вот уже лет десять, если не больше, неотступно думаю об "Отелло". Но я уже говорил вам - чтобы театральная работа состоялась, многое должно "совпасть". Пока еще не совпало...
- Напоследок - что такое для вас счастье?
- Прежде всего - труд, который востребован людьми. Ну и, конечно, семья, близкие - что для меня неотделимо от театра. Моя жена Тамила пришла в "Ромэн" в 1952 году, сразу вслед за мной. Только она успела в отличие от колхозного мальчишки окончить школу-студию МХАТ, так что имела солидную подготовку. Пять лет длился платонический роман (цыганские нравы очень строги в смысле, как сейчас принято говорить, "добрачных отношений" - во всяком случае такими они были тогда). Наконец мы поженились и вот с тех пор уже 45 лет вместе. И по-прежнему влюблены, по-прежнему счастливы.
28.12.2004 http://www.trud.ru/
15.12.2006 02:33 (МАЯК FM)
Гость: Николай Сличенко - Руководитель театра "Ромэн"
Театр «Ромэн» - единственный цыганский театр в мире. У нас в гостях руководитель этого театра Николай Сличенко.
- Меня всегда интересовало, почему вы всем мире больше нет цыганского театра?
СЛИЧЕНКО: Меня самого это интересует. Так получилось. Нашему театру уже 75 лет. За это время можно было бы еще где-то устроиться. Но нигде больше цыганского театра не существует.
- Вы встречаете юбилей с радостным ощущением или с тревожным. У вас все в порядке, или есть какая-то тревога по поводу будущего театра?
СЛИЧЕНКО: Тревога всегда существует, особенно в нашей профессии. В нашем деле жить без тревоги невозможно, всегда волнения. Анализируешь то, что сделано вчера, иногда хочется, чтобы что-то было сделано иначе. Но праздник есть праздник. Что особенно печалит: слышат ли все это люди, которые создали театр и которых теперь нет в живых. Это были потрясающие люди, интереснейшие личности. Я был знаком с ними, жил с ними в одном доме, творил вместе с ними. Был их и сыном , и братом.
- Поскольку театру уже 75 лет, мы не можем вспомнить всех, давайте вспомним кого-то, кого невозможно не упомянуть в эти праздничные дни, кто основал театр «Ромэн».
СЛИЧЕНКО: Это большой список людей. Это Иван Иванович Ром-Лебедев, которого многие знают. Он и актер, много писал для театра. Тогда нам було полегче. Были свои драматурги – Иван Хрусталев, Николай Нарожный. Эти три человека, которые писали очень интересные пьесы. Это Марья Васильевна Скворцова, Сергей Шишков, Василий Бизев, Владимир Киселев. Я бы мог перечислить многих людей, которые были достоянием не только цыганского народа и искусства, это были очень талантливые люди России.
- «Ромэн» - хороший театр, но иногда к нему относятся как к экзотике. Вы как к этому относитесь?
СЛИЧЕНКО: Каждый думает по-своему. А как вы относитесь к тому, когда цыгану только стоит что-то нарушить в жизни, о цыгане будут говорить полчаса, хотя люди любой национальности совершают проступки.
- То, что театр цыганский, как-то отражается на театре?
СЛИЧЕНКО: Нет, есть система Станиславского. Мы также по ней работаем. Я учился у замечательного мастера - Андрея Гончарова. Так что разницы никакой нет. Главное, найти тот материал, ту драматургию, которая бы тронула твою душу.
- Большинство ваших спектаклей рассказывают о цыганах?
СЛИЧЕНКО: Никуда от этого не деться, потому что есть характер, есть темперамент. Мы все цыгане, которые занимаются искусством.
- Знаю, что у вас шел «Живой труп», знаю, что вы мечтали об «Отелло». В чем необходимость звучания цыганской темы в театре, это ведь очень сужает круг авторов, которые могут к вам попасть? Есть же велики пьесы. Вы замечательный артист, могли бы сыграть потрясающие роли, если отбросить необходимость цыганской темы. Или ее отбросить невозможно?
СЛИЧЕНКО: Ну как обойтись без цыганской музыки, мы ведь музыкально-драматический театр. Как обойтись без цыганской песни. Она нравится публике, помогает актерам выразить недосказанное, раскрыть образ.
- Почему среди цыган так мало знаменитых людей. Их нет в правительстве, потому что их мало, или в чем тут дело?
СЛИЧЕНКО: Я на этот вопрос ответить не могу. Хотя знаю очень много интересных людей, которые работают и докторами, и профессорами. Это очень интересные люди, которые занимаются проблемами цыган.
- А сегодня цыгане чем-то отличаются от других национальностей. Раньше они жили в таборах. Сейчас , мне кажется, уже таборов практически нет. Что отличает цыгана?
СЛИЧЕНКО: Песня. Мы нормальные, обыкновенные люди, живущие, как все другие национальности.
СЛУШАТЕЛЬ: Цыгане очень точно умеют гадать и предсказывать. Можете ли вы предсказать будущее вашего театра?
СЛИЧЕНКО: Я этим не интересовался. Надо найти таких гадальщиков, которые бы сказали, каким будет наше будущее.
- Сейчас цыгане практически исчезли с экранов телевизоров. С чем это связано?
СЛИЧЕНКО: Я сам задумываюсь, но ответа нет.
- К вам часто обращаются каналы, передачи, чтобы вы выступили?
СЛИЧЕНКО: Бывает, но не так часто. Раньше было намного чаще.
- У вас нет ощущения, что цыганская культура, цыганская песня исчезает из нашей жизни?
СЛИЧЕНКО: Наверное, правда есть в этом. Но есть цыганский театр, который никогда не умрет. И сам народ не умрет. Что такое цыганская песня – это народ.
- То есть вы смотрите в будущее театра «Ромэн» с оптимизмом. На чем основывается этот оптимизм?
СЛИЧЕНКО: Конечно. 75 лет прожито достаточно интересно. Как же можно говорить, что нет оптимизма. Кроме того, мы открыли студию, будем готовить молодых.
- Откуда в эту студию пришли люди?
СЛИЧЕНКО: Мы много ездили по России. Есть несколько москвичей, а в основном это люди из разных городов.
- Вы ездили и выискивали талантливых людей?
СЛИЧЕНКО: Да. К нам сюда приезжали, мы отсматривали.
- А сколько людей закончат эту студию?
СЛИЧЕНКО: 21 человек.
- И все они попадут в ваш театр?
СЛИЧЕНКО: Конечно.
СЛУШАТЕЛЬ: Есть ли в цыганском мире авторитеты, к мнению которых все прислушиваются.
СЛИЧЕНКО: Есть такие люди, их нечасто показывают, они непубличные, но они существуют.
- Вы чувствуете внимание к себе со стороны театральной критики, театральной общественности.
СЛИЧЕНКО: Мы люди скромные, поэтому довольствуемся тем, что есть. Но к нам отношение доброе.
- Почему так редко спектакли театра «Ромэн» выставляются на крупные театральные премии?
СЛИЧЕНКО: Бог его знает. Очевидно, мы не подпадаем под какие-то определения по драматургии. У нас нет, например, чеховских пьес в репертуаре.
- У вас не возникало желания поставить какой-то спектакль не цыганской тематики?
СЛИЧЕНКО: Я всегда опасаюсь малейшей лжи. Мы, цыгане, должны очень точно попадать в характер русского человека, чтобы не было никаких недоразумений. Есть боязнь, что мы будем выглядеть немножко неправдоподобно, потому что русский характер и цыганский очень отличаются.
- А в чем основное отличие?
СЛИЧЕНКО: И по темпераменту, по быту, по интонации. Это есть.
СЛУШАТЕЛЬ: Поздравляю вас с юбилеем. Планирует ли театр гастроли в Ростов-на-Дону.
СЛИЧЕНКО: Если Ростов-на-Дону будет нас усиленно приглашать, то конечно.
- Вы говорили в одном из интервью, что сейчас у театра проблемы с гастролями, потому что нет денег, поэтому вы себя чувствуете чуть ли не отсеченными от России?
СЛИЧЕНКО: Дело не в этом. У нас очень населенные спектакли, 40-50 человек. Редкий случай, когда у нас немногие заняты. Поэтому сама поездка, сам выезд очень дорогой – проживание, суточные и т.д.
- С одной стороны, юбилей – некое подведение итогов. С другой стороны, хочется смотреть в будущее. Какие будут премьеры?
СЛИЧЕНКО: Мы недавно выпустили спектакль «Ослепленные» по пьесе Эдгара Эгадзе. Только что выпустили «Трактирщицу» Гольдони.
- Нецыганская история.
СЛИЧЕНКО: Но все-таки там героиня – цыганка. В дальнейшем – наш режиссер Хабалов по своей пьесе ставит спектакль. А следующей работой будет Лорка «Кровавая свадьба» в постановке Георгия Жемчужного. Я сейчас возобновляю спектакль «Мы - цыгане», который живет уже более 30 лет. Мы с ним объехали много стран. Но сейчас он требует к себе внимания, нового вливания.
Шансон
